«Доктор Хаус» — безумно крутой сериал 2000х все еще популярен
Медицинская драма с Хью Лори когда-то была самым популярным сериалом в мире. Почему сейчас у него вторая жизнь среди зумеров?
Когда в ноябре 2004 года вышел первый эпизод «Доктора Хауса», представление о хорошем телевидении уже начало меняться. «Западное крыло» шёл шестой сезон, «Прослушка» — второй. До «Безумцев» оставалось три года, до «Во все тяжкие» — четыре. Телевидение тогда было совсем другим: в каждом сезоне «Хауса» было около 24 серий, и он выходил раз в неделю почти полгода. Сейчас сложно представить драму с более чем восемью эпизодами за сезон.
Почему «Хаус» всё ещё хорош?
Если считать, что количество убивает качество, то удивительно, как хорошо (в основном) держится «Хаус» — быстрый, острый, часто очень смешной, с харизматичной игрой Хью Лори. До этой роли он был известен по британским комедиям, где играл неуклюжих аристократов, и как папа Стюарта Литтла. В сети можно найти его пробный каст для «Хауса» (снятый в тёмном гостиничном номере в Намибии) — и сразу понять, почему его взяли. Вчерашний Джордж из «Чёрной Гадюки» превратился в циничного, небритого доктора, сыплющего медицинскими терминами с идеальным американским акцентом, хромающего и вечно хмурого.
Грегори Хаус — глава диагностического отдела Принстон-Плейнсборо, специализирующийся на самых сложных случаях (или «зебрах» — редких диагнозах). Он едва терпит свою молодую команду: докторов Эллисон Кэмерон (Дженнифер Моррисон), Эрика Формана (Омар Эппс) и Роберта Чейза (Джесси Спенсер). Он издевается и флиртует со своим начальником, деканом Лиза Кэдди (Лиза Эдельштейн), и сваливает работу, чтобы проводить время с саркастичным лучшим другом, доктором Джеймсом Уилсоном (Роберт Шон Леонард).
Хаус сломлен физически и морально: ошибка в прошлом оставила его с хромотой, зависимостью от опиоидов и тягой к саморазрушению. Между передозировками, романами, смертями и сменами актёров — это и есть сюжет на 177 серий.
Пик популярности и феномен Хауса
К 2008 году «Доктор Хаус» стал самым популярным сериалом в мире с аудиторией в 81 миллион зрителей. Лори как-то сказал: «Это настолько сложный, идиоматичный, смешной и закрученный сериал — я даже не представляю, каково смотреть его в переводе на турецкий». Возможно, его успех объясняется тем, что он занял уникальную нишу: это и медицинская procedural-драма, и глубокий портрет невероятно сложного персонажа.
Грегори Хаус — несчастный, раненый, одержимый, инфантильный, грубый, ненавидящий себя, но при этом странно сексуальный. Его способность ставить диагнозы восхищает и бесит окружающих. Как говорит один пациент: «Если ты настолько мудак, ты либо гений, либо безработный». Он убеждённый атеист, чья единственная догма — рациональность: он уговаривает жертву изнасилования сделать аборт, тайно предлагает смертельно больному ребёнку уйти раньше и рискует лицензией, чтобы провести химиотерапию у друга дома. Он ненавидит пациентов, но одержим их загадками. Он может быть жесток с близкими и неожиданно мягок с незнакомцами.
Да, медицинские случаи были интересными (цинга, чума, синдром «чужой руки» — который, к ужасу, реально существует), но если вы смотрите «Хауса», то только ради одного человека. «Никому не интересна медицина», — ворчит Хаус в финале, и это прекрасно подводит итог.
Не всё идеально, но блестящее всё равно перевешивает
Не все серии одинаково хороши. Около трети — просто «норм», но большинство колеблется между «крепкими» и «гениальными», что неплохо для procedural-сериала с 177 эпизодами. Лучшие серии сосредоточены в первых шести сезонах (второй — топ, четвёртый — отличный перезапуск, шестой — смелая попытка нового). Но к седьмому сезону «Хаус» явно выдохся и разумно завершился на восьмом.
Как «Хаус» состарился?
Как и вся поп-культура 2000-х, «Хаус» постарел не идеально. Тут больше шуток про «шлюх», чем можно представить, а об асексуальных, интерсекс и полных пациентах говорят так, что сейчас это может показаться грубым. Количество гей-шуток просто поражает, но они не злые — а что ещё писать, когда у двух актёров такая химия? (Если бы «Хауса» снимали сейчас, подозреваю, Хаус и Уилсон не ограничились бы предложением, а точно поженились бы.)
Но кое в чём «Хаус» состарился отлично. Он — идеальный ответ на раздражающую фразу «Сейчас такое нельзя говорить». Хаус говорит что угодно о ком угодно — и мы всё равно его любим. У него вторая жизнь даже у самых пуританских зрителей — зумеров, некоторые из которых даже не родились, когда сериал вышел. Судя по фан-артам и тикток-роликам, зумеры обожают Хауса не меньше остальных, только называют его «бейбигерл» — и это восхитительно.
